Окьтис Белг

ТАК КТО ЖЕ ВСЁ-ТАКИ РАСПЯЛ ИСУСА ХРИСТА?

Однажды командующий российскими оккупационными войсками в Чечне собрал жителей города Грозного на центральной площади и обратился к ним по громкоговорителю c таким воззванием: «Граждане автономной республики! Недавно наши доблестные  спецназовцы поймали двух террористов, такого-то и такого-то. Военно-полевой трибунал российской армии приговорил их обоих к расстрелу. Однако, по случаю вашего (заметьте, «вашего», а не «нашего» - О.Б.) праздника Рамадан мы пощадим одного из них. Нет, вы не поняли, мы не заменим ему смертную казнь на пожизненное заключение, а просто отпустим. Домой. Гулять. Пусть, если захочет, достанет где-то динамиту и взорвёт ещё что-нибудь. На что только не пойдёт российский командующий ради великого мусульманского праздника! Так которого из двух вам отпустить?»

            Что? Не верите? Странно. А ведь именно эту версию нам уже полторы тысячи и ещё сто лет рассказывают в четырёх официальных Евангелиях. И мы верим. В одном из них автор (точнее – переписчик) даже наивно прибавляет: «велик бо бе праздник тоя Субботы!» (Иоанн) Да какое дело римскому наместнику до еврейских праздников, больших или маленьких?!

            Мне возразят, что, мол, амнистии практиковались во все времена, а к местным священным  дням её вполне могли приурочить, с целью успокоить волнующийся народ. Допустим, однако даже в нынешнее время (а за последние двадцать веков нравы, всё-таки, сильно смягчились) под амнистию попадают, в основном, преступники, осуждённые за незначительные правонарушения (мелкие хищения, хулиганство, бытовое членовредительство и т.п.). А здесь речь идёт о преступлениях политических и не маленьких: бунт и убийство стражника (Варрава) и куда более серьёзное – оскорбление величия (Исус), преступление, за которое в отдельных случаях уничтожали весь род осуждённого. Ведь, объявив себя Мессией, Назарянин, согласно пророчеству, называл себя и Царём Иудейским, т.е. – претендовал на священную власть кесаря в Израиле. А когда власть, в особенности – власть тоталитарная, (а римская власть, не смотря на некоторые отмирающие признаки демократического устройства, несомненно, была таковой) чувствует для себя реальную угрозу, она жалости не знает. Причём, дав право выбора враждебно настроенной к иноземным захватчикам толпе, прокуратор, автоматически, сохранял жизнь более опасному преступнику из двоих предложенных.

            Впрочем, начнём всё по порядку. Итак, наш главный сакраментальный вопрос:

                                                           Кто?